МайкрофтоведениеГрег всегда просыпается от шума дождя. Возможно потому, что до сих пор помнит, как младшая сестра, а потом и его собственная дочь боялись молнии, а он привык всегда оказываться рядом, когда это было нужно. Обе они уже большие девочки и не показывают вида о давних страхах, но почему-то Мэри никогда не против сыграть в карты в половине первого, если за окном льет, а Агнесса, Несси, просто напросто очень любит горячий шоколад в любое время дня и ночи.
И сегодня он инстинктивно, по старой привычке вздрагивает. Но не спешит открывать глаза. В комнате зажжён ночник, он видит свет сквозь плотно закрытые веки и ощущает на себе пристальный взгляд. Поворачивается на спину и старается дышать как можно глубже. Он не готов сейчас к разговорам, да и врядли сможет что-нибудь сказать, даже если придётся. События прошедшей ночи постепенно откручиваются назад в полусонном сознании. Он вспоминает как вышел из непривычно горячего душа, чистый о совершенно обессиленный. Вспоминает, как за пол часа до того вошёл туда, боясь поворачиваться спиной к спальне, в которой произошло что-то невероятное, нереальное и совершенно необходимое в своей неправильности ещё за час до этого. Произошло. Или происходило прямо сейчас? Вспоминает неприемлимо долгий дружеский-обед ужин. И ещё много всякого, обрывками, яркими пятнами вспыхивает в его сознании. А потом слышит оглушающе громкий шорох — это Майкроф переворачивает страницу настоящей бумажной книги в переплёте. И всё вокруг оглушает его. Знакомые-незнакомые запахи, тянущая усталость в мышцах, непривычно комфортная кровать, чувство вздрагивающее в его груди в тон тактам сердца... Шорох повторяется. Грег отсчитывает секунды, и он повторяется снова. И снова. Через почти равные промежутки времени.
И этот звук убаюкивает Грега куда лучше, чем так любимый всеми колыбельщик-дождь. Мысли отталкиваются от упругого сознания и он проваливается в самый спокойный, самый крепкий за долгие месяцы сон. «Я подумаю об этом завтра», — говорит он себе и засыпает просто, по-человечески, счастливым.